камней.
— Зачем тебе столько? Мало тех, что на свалке набрали?
Во второй коробке тяжёлый прозрачный графин.
— Это вообще никому не нужно.
В третьей коробке фарфоровая статуэтка. Девушка с венком на голове, рядом собака.
— У бабушки ещё красивее есть. Там парень с девчонкой и коза. Или козёл.
Дальше следует завёрнутая в тряпку икона. На ней Христос, его лицо обрамлено золотой фольгой.
— Красивая, надо бабушке подарить. У неё висят иконы, но там есть место ещё для одной.
— А если спросит, откуда?
— На улице нашёл.
— На улице такое не валяется.
— И то верно.
На дне сундука книги. Сверху «Таинственный остров» Жюля Верна. Обрез книги золотой, страницы тяжелые, переворачиваются с хрустом. Слова с буквами «ять».
— Ух ты, почитаю.
— А тут по-старому написано.
Я пробую читать — всё понятно.
— Забирай, — говорит Вовка. — Мне она не нужна.
— Спасибо, только я бабушке об этом не скажу. Она увидит — книга старая, никому не нужная, и заберёт на кульки.
Бабушка продаёт на рынке крыжовник, ей постоянно не хватает бумаги для кульков.
Дальше идут старые книги по медицине.
— Это бабкины, она врачом была, — говорит Вовка.
Он выбирает «Справочник хирурга», листает, смотрит картинки. Я решаю не мешать, открываю второй сундук — он пустой. Только на дне две потемневшие мельхиоровые или серебряные вилки. Вовка увлечён чтением.
— Зачем тебе это знать?
— Все говорят, что любые знания могут пригодиться.
— Ты собираешься операции делать?
— Кто знает, кто знает…
Я оставляю Вовку, иду домой. Думаю, что у бабушки тоже есть чердак, а на его двери нет замка.
Мы с Василием подошли к плетню, за которым паслись коровы и чёрный бык.
— Страшный какой, — прошептал Василий. — И как тореадоры с такими сражаются?
— Они умеют уворачиваться, — сказал я. — Бык бежит на красный плащ, а тореадор делает шаг в сторону.
— А почему он на тореадора не бежит?
— Сначала тореадор за плащом стоит, а потом отходит.
— Я бы на месте быка не торопился бежать. Хорошо прицелиться — залог успеха.
— Он прицеливается, а потом уже бежит. Хочешь, покажу?
Василий посмотрел на меня и хмыкнул:
— А где ты красный плащ возьмёшь?
— Я читал, что красный плащ — это для красоты. Можно и белой тряпкой помахать. Снимай футболку, я покажу.
У меня футболка синяя, и я не уверен, что смогу так разозлить быка. Василий стянул футболку.
— А если забодает?
— Не забодает, я этого быка знаю, он смирный.
— Смотри, футболку не порви!
Перелезть через плетень — дело нескольких секунд. И вот я с футболкой Василия стою и смотрю на быка.
— Ты его что, гипнотизируешь? — спросил Василий.
Я не гипнотизировал, а прикидывал, как быстро смогу перелезть через плетень, если бык надумает обратить на меня внимание.
— Ну, давай, — поторопил меня Василий. — Маши!
Я поднял футболку, покрутил её над головой и свистнул. Бык даже головы не повернул. Повернули головы коровы. Они замерли и перестали жевать.
— Тут нужен пикадор, — сказал я. — Быка надо разозлить. Бросить в него пику. Лезь сюда.
— Не полезу, — сказал Василий. — Я буду отсюда пики бросать.
Он полез в кусты и наломал прутиков.
— Смотри, — сказал он и бросил первый прутик.
Прутик попал в корову. Она понюхала его, но есть не стала.
— Щас! — сказал Василий и бросил второй прутик.
Это бросок оказался удачным — быку в шею. Бык мотнул головой и продолжил щипать траву. Корова подошла и к этому прутику, понюхала и отправилась ко мне.
— Но-но! — грозно сказал я. — Это не тебе.
Корова остановилась, наклонила голову и стала внимательно меня разглядывать. Вторая подошла к ней и тоже стала меня разглядывать. Я замахал футболкой, стараясь привлечь внимание быка. Наконец, он повернул голову, увидел, что его подруги ушли, и пошёл за ними.
— Тореадор, смелее в бой! — запел я и стал держать футболку двумя руками, как тореадоры держат плащи.
— Держись! — крикнул Василий и отошёл от плетня к кустам.
Бык подошёл к коровам, и они вместе стали невозмутимо щипать траву.
— Эй! — крикнул я. — Вызываю на честный бой.
Бык явно не хотел воевать. Я махал футболкой, даже бросил в быка камешек — безрезультатно. Я решил, что коррида окончена, и повернулся к плетню, чтобы перелезть к своему другу.
— Берегись! — крикнул из кустов Василий.
Я обернулся и увидел, что бык направляется ко мне. Ой! Я закинул ногу на плетень, но что-то пошло не так. Нога застряла, я подтянулся, но ногу вытащить не мог.
— Быстрей, быстрей! — кричал Василий.
Наверное, он так быка отпугивал, но страшно было мне.
Вдруг я почувствовал, что в попу мне уперлось что-то твёрдое, подняло и перекинуло через забор. Как из плетня выскочила нога — этого я не понял.
— Помогите! — завопил Василий. — Бык убивает!
Я встал с земли, обернулся и увидел голову быка, с интересом наблюдавшего, как я отряхиваюсь.
— Спокойно, спокойно, — сказал я быку. — Мы с тобой друзья, коррида окончена.
— А где моя футболка? — спросил подошедший Василий.
Я показал ему за плетень. На футболке стояла корова и с восхищением смотрела на красавца быка.
К бабушке приехала мама, убедиться, что я ещё жив, несмотря на все мои подвиги. Она привезла две палки твёрдой копчёной колбасы.
— Московская колбаса самая вкусная, — сказала бабушка и дала понюхать палку дедушке.
Он крякнул и стал нарезать чёрный хлеб. Ещё мама привезла большой кусок моей любимой копчёной корейки. Сейчас я её особенно любил — прочитал книжку «Земля Санникова». На земле Санникова жили индейцы, и я был уверен, что они питаются исключительно копчёной корейкой.
Получив бутерброд, я уселся на стул и приготовился откусить. Но тут, откуда ни возьмись, появился кот Барсик. Он подошёл ко мне, принюхался и мяукнул.
— Брысь! — сказала бабушка. — Иди лучше мышей лови.
Барсик не хотел ловить мышей, он хотел кусочек корейки. Тут мне в голову пришла гениальная мысль.
— Барсик, — сказал я, — пойдём играть в индейцев.
Мы с ним отправились на улицу. Барсик шёл, подняв хвост, и мяуканьем напоминал, чтобы мы начали играть быстрее. У дома рос клён, у которого нижние ветки почти касались земли. Очень удобно было на него залазить. Третья по счёту ветка была моей любимой. Там можно устроиться, как в кресле. Сидишь на ней, ноги на нижней ветке, а спина упирается в ствол. Барсик полез за мной и пристроился рядышком в ожидании, что я зубами оторву кусок корейки и угощу. Так я и сделал.
— Барсик — друг индейцев, — сказал я ему.
Барсик схватил свой кусок и спрыгнул на землю.
— Предатель ты, а не друг индейцев, — я обиделся, доел бутерброд и тоже слез.
Мимо проходил Василий.
— Что делаешь? — спросил он.
— Играю в индейцев.
— Это как?
Я рассказал про корейку и Барсика.
— Так не играют, — сказал Василий. — Пошли к нам в огород, я тебя научу.
Мы пошли к нему в огород.
— Смотри, — сказал Василий. — У меня есть лук, а вот это — бледнолицые, с которых надо снять скальпы.
Бледнолицые были зелёными, росли на грядке и назывались капустой. Василий натянул тетиву, пустил стрелу и ловко попал в голову ближайшего врага.
— Один готов, — с гордостью сказал он. — Попробуй ты.
Я выстрелил и промахнулся. Стрела улетела за забор, не поразив ни одного бледнолицего.
— Иди ищи, — приказал Василий. — Иначе скальп снимут с тебя.
Стрелу я нашёл и стал стрелять более метко.
— А теперь самое главное, — сказал Василий, достал из кустов деревянный меч и стал рубить головы белокожим врагам.
— Ааааа, — кричал он. — Получайте, проклятые европейцы!
На шум пришла мама Василия.
— Василий, это что такое?
— Это бледнолицые атакуют, — объяснил Василий.
— Вы их победили?
— Ещё немного осталось.
— Оторванные головы принеси на кухню, я буду
